Андерс де ла Мотт - Обман [Bubble]

Волосы на затылке Эйч Пи встали дыбом, сердце в груди сжалось, и он даже поймал себя на том, что готов обмочиться. Но в последний момент все-таки вернул себя контроль над мочевым пузырем.

Run, you fool![48]

Но на пути была змея. Гадина лежала между ним и дверью, а у него не было ни малейшего желания продвигаться в глубь комнаты.

Он думал, что четыре открытых неосвещенных ящика пусты, но на самом деле их обитатели вполне могли тоже быть в комнате, лежать себе в темноте под террариумами, куда не доставал луч его фонарика. Он попытался осторожно отодвинуть правую ступню. Звук трещотки усилился.

Проклятье!!!

Насколько ядовита гремучая змея по шкале от одного до десяти?

Вероятно, достаточно ядовита, раз у нее есть собственная аудиосистема предупреждения об опасности…

Сдохнешшшьукушшшууу!!!

Ему нужно что-то взять в руку, какое-то орудие. Но на столе ничего такого не было. Ни один из инструментов не был размером больше его собственного несчастного фонарика. Нужно что-то пооосновательнее, типа молотка или, скажем, фомки, которую он оставил у входной двери…

Вот блин!

Под столешницей оказался выдвижной ящик.

Эйч Пи стал осторожно тянуться рукой в его сторону. По сантиметру. Трещание погремушки продолжилось, а змея пялилась на его грязный носок.

Хорошая змейка…

Спокойно, дорогая…

Он протянул руку к ящику и осторожно взялся за ручку. Змея, похоже, по-прежнему была поглощена его носком…

Эйч Пи аккуратно выдвинул ящик на пару сантиметров. Затем еще чуть-чуть… Он не сразу понял, что видит перед собой. Надеялся найти какое-то орудие, но это лучше.

ГОРАЗДО лучше!

Засунув руку в ящик, он осторожно обхватил рукоятку пальцами и почувствовал ладонью ее сетчатую поверхность. Ему приходилось себя сдерживать, чтобы не выдернуть руку сразу.

Спокойно, дорогая…

Змея продолжала греметь своей трещоткой, но, похоже, еще не определилась, что ей делать. Эйч Пи покосился на нее и увидел, как та еще немного приподняла голову. Его правая нога была сантиметрах в пятнадцати-двадцати от ее пасти. Раздвоенный язык ходил туда-сюда, теперь уже быстрее.

Эйч Пи аккуратно повернул руку и затем стал медленно поднимать оружие. Треск погремушки усилился, змея втянула голову. Изготовилась…

Он осторожно перенес вес на левую ногу, еще немного развернул корпус. Еще пять секунд, пять несчастных секунд, это все, что нужно…

Вдруг голова змеи метнулась вперед.

Эйч Пи отдернул ногу, выхватил из ящика пистолет и нажал на спуск…

От оглушительного выстрела заложило уши, он инстинктивно зажмурился, отвернулся и завыл от ужаса. Но, несмотря на это, продолжал жать на спусковой крючок.

Раз. Два.

Вверх с пола полетели щепки и пыль, где-то справа отрикошетила пуля. Затем последовал сухой и глухой звук трескающегося дерева, после чего тяжелый стол обрушился. Лицо обдало облаком пыли и порохового дыма, и Эйч Пи отступил на пару шагов, судорожно сглатывая слюну, чтобы избавиться от гудения у ушах.

Сердце, накачанное адреналином, рвалось из груди, диафрагма так разогнала легкие, что трещали ребра.

Fucking hell… [49]

Он искоса посмотрел на то место, где до этого лежала змея. Пол там был закрыт обрушившимся столом, но кровь и змеиные кишки среди щепок виднелись очень хорошо. Ей отсекло кусок хвоста, который сам по себе валялся теперь посреди комнаты. Трещотка по-прежнему спастически дергалась, но уже совсем не грозно, а скорее как сломанный маракас.

Йес!

Ешь дерьмо и сдохни, мерзкая тварь!!!

EAT SHIT AND FUCKING DIE!!!

Похоже, что он, по меньшей мере, попал прямо в цель, а падающая столешница уже доделала все остальное. Но успела ли мадам Погремушка его укусить?

В следующий миг через всплеск адреналина у него в башке прорвалась боль, и он в ужасе посмотрел вниз.

На правом носке в сгибе между стопой и лодыжкой четко проступали два красных пятнышка.

Когда Ребекка вернулась домой, ее ждала в безымянном пакете на коврике под дверью книга о Кипре. Уже успев ее пролистать, она не могла сказать, что узнала много нового. Об истории с контрабандой речь шла вкратце, как о незначительном и неудачном инциденте в ходе очень успешной в остальном миссии. Детали описывались довольно скупо. Как и рассказал ей дядя Таге, похоже, что двое молодых шведских офицеров не смогли больше пассивно взирать на то, как превосходящие силы одной стороны истребляли окруженную и плохо вооруженную группу с другой.

Все это больше напоминало импульсивную реакцию, чем занятие политической позиции, и, вероятнее всего, то немногое оружие, которое они пытались передать контрабандой, особенно ничего не изменило, а лишь способствовало очищению совести шведов. Но последствия у этого импульсивного поступка были драматические. Обоих офицеров сразу же уволили со службы и первым самолетом отправили домой, а подразделение стремительно перегруппировали на юг Кипра, прочь из зоны конфликта. Ребекка не смогла найти никаких сведений о том, как звали этих офицеров, на что, честно сказать, не особенно-то и надеялась.

Однако кое-что она все-таки нашла, нечто весьма ее обеспокоившее.

Там была маленькая портретная фотография молодого офицера с коршунообразной внешностью и кителем, увешанным планками орденов. На подписи значилось: старший лейтенант Андре Пеллас. Но Ребекка была абсолютно уверена, что на фото дядя Таге.

В больничку ему никак не успеть.

Хоть Южный госпиталь отсюда не так далеко, но проблема не в расстоянии. У него нет телефона, нет возможности кого-то вызвать.

Конечно, звуки выстрелов были довольно громкие, но дверь в змеиную комнату толстая, к тому же ближайший сосед – он сам… все указывало на то, что никто ничего не слышал.

Все инстинкты кричали ему отправиться домой. Вбежать в квартиру, захлопнуть дверь. Но если он туда войдет, то никогда уже не выйдет оттуда живым.

Было уже очень плохо, нога начала неметь, и перейти в гостиную ему было довольно трудно. Но нужно что-то решать, немедленно. Даже если он сейчас выйдет на лестницу, начнет звать на помощь, колотить в двери, как сумасшедший, он сильно сомневается, что кто-то из его пугливых соседей по ТСЖ решится открыть ему дверь. В лучшем случае позвонят в полицию, и, когда те явятся, он уже отправится через реку Стикс[50]…

И даже если вопреки ожиданиям он доберется живым до больницы, маловероятно, что в Южном госпитале найдется нужное противоядие. Обычная шведская гадюка – это одно, а вот с укусами гремучки они в стокгольмском регионе вряд ли регулярно сталкиваются.

В общем, другими словами, что бы он ни делал, дела плохи! К горлу подступили слезы.

Черт, черт, чееерт!

Нужно как-то успокоить пульс; сейчас сердце – не что иное, как насос, распространяющий яд по всему организму. Если ему не удастся справиться с паникой, он вот-вот останется лежать и пускать пену изо рта на грязном полу.

Присев на корточки, Эйч Пи посмотрел через плечо, чтобы убедиться в том, что дверь в змеиную комнату закрыта, после чего два раза глубоко вздохнул.

Ногу буквально разрывало от боли, медленно накатывала дурнота, но сердце вроде бы чуть успокоилось. Сколько у него времени до того, как он откинет коньки? Наверное, минут пять-семь, едва ли больше…

Подняв голову, Эйч Пи оглядел пыльный пол.

Как он заметил до этого, следы от ног вели от входной двери прямо в змеиную комнату, но с двумя исключениями. Туалет и холодильник. Если этот спаситель держит ядовитых змей на полу своего кабинета и одновременно из тех, кто собирает сложные, требующие невероятного терпения бомбы, то должен же у него быть какой-то backup[51]? Может быть, пара шприцев с противоядием, если что… А где обычно хранят сыворотку, Эйнштейн?

Эйч Пи встал и пару секунд покачивался. Правая нога почти целиком занемела. Холодильник явно включен; он услышал жужжание, пока шел к нему.

И только положив руку на ручку, он заметил щеколду с навесным замком.

Вот блин!

Эйч Пи даже не стал пытаться дергать за дверцу. Вместо этого поковылял за фомкой, которую прислонил к стене в прихожей. Яд, видимо, уже начал действовать на его мышцы, потому что фомка показалась ему очень тяжелой, он с трудом поднял ее с пола. Правая нога уже почти не слушалась, к тому же становилось все труднее дышать.

Эйч Пи переждал несколько секунд, копя силы. Затем попытался просунуть фомку между дужкой замка и дверью холодильника. Ничего не получилось, и он чуть не уронил инструмент. Вдруг он почувствовал, что у него распухло горло и набухают веки, все труднее стало фокусировать внимание.

Он глубоко и резко вдохнул.

Еще раз…

На этот раз фомка прошла, дужка отлетела, но из-за большого усилия Эйч Пи потерял равновесие и упал на пол. Подумал было остаться полежать так, чтобы хоть немного отдохнуть.